Дорогой дальний родственник, меня всегда интересовало: для чего мы живём, в чем смысл жизни. Безусловно, у каждого – своё предназначение. Однако видовой и родовой смысл жизни, это – рождение себе подобных и создание для потомства оптимальных условий выживания. И вокруг этого смыслового стержня вращается всё остальное: свет и тьма, разделённое и неразделённое чувство, любовь и страсть, верность и измена, достаток и бедность, защищённый покой и война, творчество с мастерством и рутинный труд, и всё остальное, что может поместится между этими крайностями.
В этом письме, мой дорогой родственник, остановимся на «рождении себе подобных» и попытаемся проследить как это получилось у нашего предка, когда он в России обрел семью и стал отцом. Я сам отец и мне это очень любопытно, надеюсь и Вам будет интересно. Для простоты можете называть меня – отец Сергiй. Надо же в этом письме как-то ко мне обращаться. Итак, возвратимся в прошлое. Главным событием в конце XVIIIвека в Европе, без сомнения, была французская революция.
«Искры французской революции попали в Польшу, как в пороховой магазин, – как образно пишет в своих воспоминаниях Фаддей Булгарин* тогдашним замысловатым несколько вычурным, как нам теперь кажется, русским языком. – Умы холодные, утомленные польским безначалием, и умы пламенные, жаждущие новостей, эгоизм и патриотизм равно воспламенились и вспыхнули, одни из собственных выгод, другие в надежде исцелить недужное (т.е. немощное) отечество, не веря, в простоте души своей, чтобы оно было неисцелимо, и не догадываясь, что уже антонов огонь (т.е. омертвевающий часть человека) проник до его сердца!» От себя добавим, ещё долго последствия пламени революции во Франции будут формировать историю в Европе и России.
Рядовой Мариупольского гусарского полка 1802-83гг.
В 1797 году Кинбурнский драгунский полк, с которым наш предок усмирял поляков, и под руководством Суворова брал Варшаву, был расформирован, и 17 сентября (здесь и далее, по старому стилю) Франц де-Симонъ был определён в Мариупольский гусарский полк. Этот полк был расквартирован в городе Могилёве на Днепре и входил состав воинского формирования под названием Украинской инспекции.
Надо сказать, гусары, как легкая кавалерия, с их легко узнаваемой униформой, своим происхождением обязаны венграм и Королевству Габсбургов, в которое они входили. И если раннее нашего дальнего предка, прибывшего в Россию и воевавшего под командованием грека Качони в Средиземном море, определили в Черноморский батальон преимущественно греческого состава; то после Кинбурского драгунского полка, его, как венгерского дворянина, направили в один из гусарских полков. Тех, кто определял судьбу Франца де-Симона, в отсутствии логики не упрекнёшь, – всё очень логично.
Немного истории, чтобы понять в каком месте оказался наш предок. Поселение Могилёв возникло в XIII веке вокруг княжеского замка. Управляемое старостами, поселение находилось сначала во владении литовских князей, а потом польских королей. С 1526 г. могилевский замок стал называться городом. В течение XVI в. Могилёв много страдал от нападений русских и малороссийских казаков. В 1632 г. в городе удалось учредить православную епархию, независимую от униатской Полоцкой.
К концу XVII и в начале XVIII веков униаты и католики имели в Могилёве значительный перевес над православными, то есть город был фактически польским и католическим, а это означало, что наш католик Франц должен был чувствовать себя здесь вполне комфортно. Единоверцы всегда тянулись друг к другу, а в то время особенно.
В 1648 г. город заняли казаки, в 1654 г. жители города добровольно сдались царю Алексею Михайловичу, но, когда они заметили, что военное счастье переходит на сторону Польши, они перебили русский гарнизон и передались в 1661 г. польскому королю. В 1706 г. в Могилёве более месяца прожил шведский король Карл XII и взял в виде контрибуции около 10 пудов церковного серебра, из которого чеканил деньги. Вот так католическая церковь не хотела сдавать свои позиции православию.
В 1707 г. под стенами города происходило жаркое сражение между русскими и шведами. В следующем году, не желая, чтобы Могилёв оставался опорным пунктом для шведов, Петр I приказал его сжечь. Возвращенный в 1772 г. России, Могилёв на Днепре с 1778 г. стал главным городом наместничества.
Летом 1795 года началось окончательное присоединение бывшей Литвы, Больший и Подоли к России. Повсюду стали приводить к присяге дворянство, духовенство и мещан всех исповеданий, и в конце июня обнародован знаменитый манифест императрицы Екатерины II, подтверждающий все права и привилегии, которыми эти области пользовались прежде. В ново учреждённых губерниях, вместо прежних воеводств, вводили русское управление, и когда в октябре 1795 года, между тремя державами решено было разделить между собой бывшую Польшу – в провинциях, присоединенных к России, уже введено было новое устройство и принесена присяга, и Король польский, проживавший в Гродно, подписал акт отречения от престола.
В 1796 г. Могилев вошел в состав Витебской губернии, а уже при Франце в 1802 г. стал губернским городом Могилевской губернии. Еще с XIV века он был известен как торговый город. Торговля велась с Киевом, Кенигсбергом, Данцигом, Лейпцигом и Ригою. Во время навигации из Могилёва было налажено судоходство с Киевом и Оршой. Город был расположен по обоим берегам реки Днепра и речки Дубровенки, при впадении последней в Днепр, на холмах. Местоположение города было очень живописное.
До присоединения к России в нём было около двух тысяч преимущественно деревянных домов, семь православных церквей, три монастыря, один из которых женский, православная семинария, иезуитская коллегия и два католических монастыря.
Губернатор и богатые дворяне как польские, так и русские давали в своих домах балы и приёмы для городской знати и офицеров, где гусары были самые желанные гости. По тем временам губернский город Могилёв на Днепре был красив и богат, в нём уживались бок о бок поляки, украинцы, русские, белорусы и евреи. Среди городских жителей с незапамятных времён жили польские дворяне.
Полк, в котором служил Франц де-Симонъ, назывался в ту пору, то просто гусарским, то генерал-майора Боровского, то князя Кекуатова, полк, но это не важно, это были выдумки императора Павла I. В полку было 2 батальона, 10 эскадронов, всего 1633 гусара, из них штаб-офицеров – 6, а ротмистр де-Симонъ был одним из 44 обер-офицеров. Отметим про себя, гусарским ротмистром Франц стал при Павле I.
Командиром полка в то время являлся полковник Е.А. Анненков. Он и многие офицеры накануне воевали в Польской компании 1794 г., где Мариупольский полк в составе армии под руководством Александра Суворова участвовал при взятии Тересполя (Брест), Праги, Варшавы и, как говорили, полк проявил чудеса мужества. Но и Франц де-Симонъ был в этом деле, но только в одном из эскадронов Кинбурнского драгунского полка.
По мнению современников, офицерская служба в это время была нелегкой. Офицеры зависели от произвола своего командира по производству в следующий чин, зачислению в комплект и исключению из него. Впрочем, офицерам знатных и богатых фамилий всегда было служить легче, чего нельзя было сказать о нашем предке. Он мог полагаться только на свои способности, ум и офицерское жалование.
Впрочем, в этом письме нас прежде всего будут интересовать возможные претендентки на роль будущей жены гусарского ротмистра. Чтобы понять окружающую Франца в то время атмосферу, обратимся снова к воспоминаниям Булгакова:
«Надобно сознаться, что польки соблазнительны! Один польский поэт сравнивает их, по грациозности, с молодыми кошечками! Польки ловки, любезны, кокетки от природы, и умеют принимать на себя все оттенки различных характеров, сообразно нраву того, кому хотят нравиться. Трудно противостоять их искушению, в чем сознался и великий Суворов! В противоположность этому, женская ловкость, развязность и любезность сосредоточивались тогда в России только в высшем обществе, а в обыкновенном дворянском кругу женщины были манерны, застенчивы, неловки и старались казаться в высшей степени чинными и степенными. Приманка в Польше была слишком велика, и покорители Польши щедро вознаграждали себя за понесенные труды за скуку с русскими женщинами, и жили в Польше, как в Магометовом раю, с той разницей, что в польско-магометовом раю было, сверх благ – венгерское вино! Многие любовницы совершенно овладели своими обожателями, и они, повинуясь их воле, вводили своих любовниц в порядочный круг, возили на балы, приглашали к себе гостей, словом, ввели их во все права законных жен».
Современник нашего предка, тоже гусар Денис Давыдов, в своих поэтических опусах писал: «Жизнь летит: не осрамись, / Не проспи её полет. / Пей, люби да веселись! / Вот мой дружеский совет». Как и остальное офицерское общество, Франц свободное от службы время проводил на балах, а также как истый католик в церкви во время католических праздников и выходных.
Вероятно, в этих местах молодой гусар де-Симонъ и повстречал совсем молоденькую девушку Марию из небогатого польского шляхетского рода. Их объединяли не только общие чувства, но и общее католическое вероисповедание, а в то время это играло определяющую роль. Был он одинок, пятый год в чужой стране. Родные и родственники были далеко. Надеяться приходилось только на себя.
Поляки разных губерний.
Паули Густав. «Этнографическое описание народов Росси» (1862).
Руниверс.
Жил Франц на денежное содержание, которое он получал за свою службу. Оно было хоть и невелико, но стабильно и составляло более 400 рублей в год, приблизительно 35 рублей в месяц. На эти деньги можно было жить и даже подумывать о женитьбе. Для сравнения: средняя цена на жилье в то время составляла чуть больше рубля в месяц, десяток яиц стоил 12 копеек, фунт лучшего мяса – 6 копеек, овощи и фрукты почти бесплатно, копейки.
Как известно из его послужного списка, «в отпуску был 1798 г. октября с 6 дня на 28 дней и на срок в Мариупольском гусарском полку явился». При императоре Павле I в отпуск офицера не отпускали, с этим было очень строго. Необходима была очень веская причина, чтобы его получить. Такой причиной могло быть венчание. То, что она состоялась в это время, подтверждается ещё и тем, что первенец в семье Франца появился в 1800 году.
Это событие было очень важным в жизни Франца. Без него не было бы у нас сейчас интереса к его жизни, да и нас самих не было бы. Будем надеяться, что он нашёл ту самую единственную, которую он полюбил, и без которой не было бы продолжения его жизни. Ведь для жизни есть только два важных события и бесконечный процесс: рождение и любовь, любовь и новое рождение.
В конце концов, не важно кем ты был на этом свете, важно, что ты сотворил и что остаётся после тебя. Для одних – это дети, для других – идеи, для третьих – и то и другое. Ибо сказано Святым Апостолом: «Сеющий в плоть свою – от плоти пожнёт тление, а сеющий в дух – от духа пожнёт жизнь вечную». От себя добавим: все мы надеемся, что наше потомство будет восприемником духа нашего. Возможно, так рассуждал и наш пращур.
В октябре 1798 г. молодых обвенчали по католическому обряду в кафедральной католической церкви Могилёва. Невесте было 14 лет, а жениху около 30 лет. Столь юный возраст невесты в то время никого не смущал. Как пишет в своих мемуарах современник известный журналист и писатель Н.И. Греч: «Отец мой, увидев будущую жену свою на тринадцатом году от ее рождения, задумал уже на ней жениться». Няню Пушкина отдали замуж 12 лет. В 30 лет, по тем временам, женщины считались уже старухами.
Мария пережила своего мужа на 48 лет и умерла 18 сентября 1860, о чем была надпись по-польски на её могиле на Выборгском римско-католическом кладбище в Санкт-Петербурге. На могильной плите был указан её возраст – 73 года, хотя возможно, он был не точен, а приблизителен.
Но вернемся в конец XVIIIвека. Нечего сказать, Франц был завидный жених. Дворянин, к тому же образованный и воспитанный на европейский манер. Знал несколько языков. Зрелый мужчина и уже ротмистр. Разве это не достаточная аргументация в пользу избранника, да и к тому же будущего супруга украшал мундир Мариупольского гусарского полка: темно-синий ментик, доломан. Воротник и обшлага доломана, а также приборный металл были желтыми.
Был он небольшого роста, но стройным, с выразительными глазами и вьющимися темно русыми волосами, больше ничего к его внешности нам не добавить, разве что, как гусара служба обязывала его, носить усы и локонами у висков по тогдашней гусарской моде. Как было такому молодцу не вскружить голову молодой девушки. Насколько состоятельными были родители, и какое приданное было у Марии, история об этом умалчивает, но крепостных крестьян по документам за семьёй де-Симонъ не числилось. К сожалению, девичью фамилию Марии мы не знаем, знаем только, что отца её звали Юзеф Казимирович.
В 1800 году в семье родился сын Александр, вероятно, он как католик имел ещё одно имя, но нам оно не известно. Через год в 1801 году объявили нового императора Александра I, и полк снова стал называться Мариупольским гусарским. Как пишет, ранее нами упомянутый, писатель Греч в своих воспоминаниях: «Первые годы царствования Александра, как я уже говорил, были самые счастливые и благодатные. С 1801 до 1805 года было царствование тишины, мира, кротости и благодати. Россия была совершенно спокойна и счастлива. Литература воскресла от благотворных лучей свободы. Все веселилось и танцевало. Государь не участвовал в шумных удовольствиях, но допускал и поощрял их».
В 1802 году родился ещё сын, которого назвали Георгий Леопольд. Но военная служба вносила в жизнь свои изменения, и вот уже снова надо было собираться в дорогу и покидать насиженные места.
К слову, пока мы ещё не покинули Мариупольский гусарский полк, с которым у Франца были связанно столько приятных воспоминаний и почти семь лет жизни. Добавим, что позже Александр I направил в этот полк Дурову Надежду Андреевну известную как «кавалерист-девица», наградив её Георгиевским солдатским крестом и чином корнета, присвоив ей фамилию Александров. В последствии она стала известной писательницей. Но это, к слову, и для характеристики наступившего нового времени.
С уважением, в душе тоже гусар,
отец Сергiй.
*Фаддей Венедиктович Булгарин, Jan Tadeusz Krzysztof Bułharyn, (1789-1859) – русский писатель, журналист, критик и издатель польского происхождения.
