Однажды перелистывая книгу Георгия Гулия «Чашка чая и капля дождя» неожиданно для себя наткнулся в тексте на слово «Десимон». Как вы понимаете, это не могло меня не заинтересовать. Но что меня привело в совершеннейшее изумление – автор в рассказе «Зеленые когти», главного героя назвал – учитель Десимон Инал-ипа?! Обратите внимание, в этих словах, как не странно, Десимон – это имя, а Инал-ипа – княжеское родовое прозвище. Я был окончательно сбит с толку. Чтобы использовали нашу фамилию в таком качестве? – такого я ещё никогда не встречал.
Понимаю, каждый писатель вправе наделять своих героев разными придуманными именами, некоторые из которых впоследствии становятся именами нарицательными. Например, фамилия «Манилов», из известного произведения, образованна от слова «манить» – со значением прельщать, привлекать, соблазнять – дала начало новому понятию «маниловщина» уже с другим оттенком. Или возьмем колоритных героев Салтыкова-Щедрина: адвокат Балалайкин – удивительно образно; или ещё лучше – Грустилов, Негодяев, Перехват-Залихватский – персонажи градоначальников г. Глупова. Обратите внимание у писателей имена и фамилии соответствуют определённому конкретному образу.
Но имя учителя – Десимон, в сочетании с известной в Абхазии княжеской фамилией Инал-ипа (царский сын) – не случайно и должно было что-то значить? Возможно разгадка в тексте? Рассказ небольшой, посему позволю некоторые части его процитировать. Он начинается словами:
«Вот странный, совершенно не понятный на первый взгляд случай в горах. Абхазская газета «Апсны Капш» назвала его трагическим».
Вот бы найти указанный Георгием Гулия первоисточник? Однако он не уточнят, когда было сделано это сообщение, и самое главное – газета печаталась по-абхазски, а этот язык для нас, как вы понимаете, всё равно, что письмена майя. Выскажу предположение, что и имя жертвы в газете было другим, и Гулия происшедшее взял только лишь за основу и расширил его до своеобразного эссе, в том значении, которое придает ему «Большой энциклопедический словарь» – «жанр философской, литературно-критической, историко-биографической, публицистической прозы, сочетающий подчеркнуто индивидуальную позицию автора с непринужденным, часто парадоксальным изложением, ориентированным на разговорную речь». Я намеренно процитировал определение энциклопедии, так как рассказ в некоторой степени отражает все перечисленные стороны этого жанра.
Однако продолжил цитировать абхазского писателя: «Но кто бы мог подумать, что учитель Десимон Инал-ипа кончит свою жизнь на красивой зеленой лужайке? <…> Факт остается фактом: его обнаружили совершенно обескровленным, со следами тысячи укусов».
Не знаю как вас, меня автор сразу заинтриговал. Захотелось узнать отчего погиб, можно сказать, мой тезка. Добавлю от себя, он отправился в горы вместе с другом лесничим Сергем Чолокуа, которого писатель описывает как высокого и рыжеволосого, сельского жителя со средним образованием, в отличие от Десимона, который «ростом на голову ниже его. Упитанный, черноокий, с бакенбардами на старинный манер. Преподаватель истории, географии и еще чего-то, смотря по тому, что требовалось в школе. Любитель книг и вина. Такой ученый сельского масштаба».
Читая эти строчки у меня, как, впрочем, и у вас сразу возникло впечатление, что автор эссе противопоставляет двух героев, сталкивая прошлое и настоящее с будущим. С одной стороны, учитель на «старинный манер», с княжескими корнями и экзотическим именем, витающий в облаках науки; с другой – лесничий, человек конкретной практики, никогда не отрывающийся от земли. Но для их столкновения писателю необходимо было третье «действующее лицо» – природа, способная рассудить их, расставив всё на свои места, законы которой Десимон нарушил и поплатился за это.
Вот как это объясняет абхазский писатель Георгий Гулия:
«Первое. Урочище, где погиб учитель, носит название Ашапаца. <…> Что значит – зеленый коготь. Следовательно, урочище связывалось с образом когтя. Прилагательное «зеленый» определенным образом характеризует коготь: он принадлежит зелени, миру зелени. И в самом деле в урочище растет кустарник с огромными шипами.
Второе. Неизвестное растение в урочище Ашапаца обладает чрезвычайно развитым «чувством восприятия», особенным биопотенциалом, который приближает это растение к миру животных. Вопрос о его наркотических: возможностях остается пока открытым…
Третье. Появление Десимона Инал-ипа в роще с топориком в руках, «раны», которые нанес он роще, и огонь в центре рощи (зажигалка, горящая сигарета) вызвали неожиданную защитную реакцию растений. Колючки «услышали» крики о помощи своих «собратьев», срезанных топориком, «ощутили» угрозу со стороны огня и приняли ответные меры: они покрыли спящего учителя непреоборимыми зелеными объятиями и убили его своими шипами, Но убили не просто, а высосали из несчастного кровь. Эта кровь был я обнаружена в стеблях и листьях странных растений. Изучение колючек из урочища Ашапаца идет сейчас полным ходом. (Любопытно отметить, что абхазские этнографы вспомнили о некоей легенде, записанной в селе Лоху. В ней рассказывается о коварной роще Зеленые Когти, усыпляющей и убивающей людей. Рукопись разыскана в архиве и опубликована в журнале «Алашара». Неожиданно этнография сомкнулась с биологией) (так у автора. – С.Д.)
Таково странное и трагическое происшествие в горах. Как видите, никто не повинен в нем, если не считать самого покойного. Есть еще одна странность во всей этой истории. Лесничий Сергей Чолокуа охотно о ней рассказывает как очевидец. При этом он делает особенный упор на «обиду», которую якобы нанес «живой» роще учитель Десимон Инал-ипа. А на вопрос, действительно ли был мертв учитель или показался лесничему мертвым, Сергей Чолокуа отвечает невнятно, уклончиво. Как многое удивительное, и эта история уже приобретает некоторые черты легенды».
Не правда ли, рассказ Гулиа имеет все черты настоящего эссе сочетающим подчеркнуто индивидуальную позицию автора с непринужденным, часто парадоксальным изложением?!
Но меня, как вы помните, прежде всего заинтересовало не это. Бог с ними, с мировоззренческими позициями абхазского писателя Георгия Гулия (1913-1989), сына основоположника современной абхазской литературы и одного из создателей современной абхазской письменности, редактора первой абхазской газеты «Апсны» («Абхазия») Дмитрия Гулиа (1874-1960). Меня интересовало откуда в рассказе заслуженного деятеля искусств Грузинской ССР и Абхазской АССР, лауреата Сталинской премии Георгия Гулия, появилось имя Десимон? Не выдумал же он его из головы? Оказывается, это имя или вернее фамилия была известна в Абхазии с конца XIX века.
Немного истории. В Российской империи в 1883 году образован Сухумский округ, указом Александра III на основе Сухумского военного округа, созданного в 1866 году на территории абхазских земель отошедшей от Османской империи к России еще в 1810 году, с центром Сухум. Сухумский округ до конца XIX века входил в состав Кутаисской губернии и заключая в себе три исторических области: Абхазию, Самурзакань и Цебельду.
Тридцатидвухлетний старший сын тайного советника и члена «Комиссии прошений на высочайшее имя приносимых» Михаил Андреевич Десимон, воспитанник ЕИВ Пажеского корпуса, морской офицер, орденоносец, Лейтенант Гвардейского экипажа в 1886 году был уволен по домашним обстоятельствам капитаном 2-го ранга с мундиром и женился на дочери статского советника Глазенап Елизавете Павловне.
Уже через полгода он, как тогда писали, Высочайшим приказом был принят на службу с чином капитана Армейской пехоты и направлен для службы на Черноморское побережье, где с 1889 года стал исполнять обязанности старшего помощника начальника Сухумского округа. Был известен в Абхазии как непримиримый борец с грузинскими абреками, ушедшими в горы бандитами, грабившими абхазских купцов и крестьян.
За его неутомимую деятельность для пользы края и борьбу за законность Десимону был пожалован золотой крест ордена Святого Станислава 2 степени на шейной ленте. Через пять лет он был произведён в подполковники. В это время в Сухуми архитектором Синицыным А.В. по заказу Михаила Андреевича строится великолепная вилла в мавританском стиле на пересечении Заводской и Барятинской улиц (см. фото).
Кстати, этот известный архитектор построил в городе фешенебельные здания отеля «Бристоль», гостиницы «Лондон» и отеля-пансионата «Эллада».
За период жизни в Абхазии в семье Михаила Андреевича родились: дочь Елена (1887), закончившая в последствии Мюнхенскую консерваторию; сын Евгений (1889), воспитанник Морского корпуса, ставший Лейтенантом Императорского флота; сын Александр – гвардейский офицер артиллерист, воспитанник ЕИВ Пажеского корпуса и сын Владимир (1899), в пятнадцать лет утонувший в море, спасая местного жителя.
Михаил Десимон неоднократно временно исполнял обязанности начальника округа. В 1898 году награждён орденом Святого Владимира 4 степени с бантом за 25 лет беспорочной службы в офицерских чинах. В 1899 году произведён в полковники и назначен начальником Сухумского военного округа.
Имя Десимон было в своё время настолько на слуху в Абхазии, что почти через 200 лет перекочевало в рассказ известного русского писателя абхазского происхождения Георгия Дмитриевича Гулия и возбудила к ним обоим наш оправданный интерес.
P.S. После смерти Михаила Андреевича от туберкулёза, жена продала особняк «жемчужину Сухуми» купцу 1-й гильдии И.М. Алоизи, затем, с приходом советской власти, в нём поселился абхазский писатель и государственный деятель С.Я. Чанба, в настоящее время дом разрушается от старости никому ненужный. Елизавета Павловна после ухода из жизни Десимона вышла замуж за его бывшего начальника полковника В.А. Браккера (интересный поворот фортуны?!) и уехала с ним в Туркестанский военный округ, где Браккер, будучи генерал-майором, занимал должность командующего, генерал-губернатора и войскового наказного атамана Семиреченского казачьего войска. Дети Михаила Андреевича были матерью пристроены и воспитывались в казенных заведениях Империи, а после упроченья Советской власти в стране, Анатолий и Александр расстреляны большевиками, а Евгений вынужден был эмигрировать из России. Грустно…
