Россиев учёным в узком смысле этого слова не был, но он был образованным человеком, и главное, душой болеющий за Россию и её будущее; жил не столько для себя, сколько для следующих за ним поколений, стремясь сохранить для них культурно-исторические и природные богатства своей страны во всем её широчайшем разнообразии.
По-видимому, сразу же, как только Павел Амплиевич поселился в Сочи, у него возникла идея создания «местного музея». В последствие эта идея окрепла и стала практически осуществляется после организации им и его единомышленниками «Свято-Николаевского Братства». В Сочи ещё никому и в голову не приходила эта мысль, по крайней мере на страницах местной печати она не обсуждалась, и в этом Россиев, можно уверенно сказать, стоял у истоков краеведческого музея.
«Если 40 лет тому назад идея местных музеев успешно осуществляемая во Франции с легкой руки E. Groult, в России не встретила во многих сочувствия, – с сожалением пишет он в «Известиях Братства» в статье «Музей необходим», – если в те времена выражали опасения, что, привлекая к себе коллекции, местные музеи будут, таким образом, отвлекать их от музеев столичных, а вместе с тем, при удалённости таких музеев от университетских центров, собранное осталось бы без научной обработки, – то в настоящее время подобным противодействиям и опасениям не находится места» [1].
Далее Россиев продолжает, уже используя свои впечатления и знания от поездки по нашей необъятной Родине: «Каховский не даром отстаивал бытие местных музеев. Уже в начале 1870-х годов в глубоком сибирском городке появляется скромный, но беззаветно преданный науке провизор Мартьянов и создаёт тот минусинский музей, которым гордится Сибирь и вся Россия, и который пользуется уважением учёного мира как Европы, так и Америки.
В самом деле, соединяя в себе круг естественных знаний с историей и фольклором, он служит дополнением университетских кафедр, кабинетов и вообще подсобных учреждений, и будучи доступным всякому, нагляднее и шире раскрывает естественно-исторические памятники и накопления данной местности, чем школа.
Едва ли Минусинский музей послужил кому-либо или чему-либо в ущерб и, думается нам, вполне доказал, что не какая даль не может послужить препятствием для тружеников науки, готовых работать всюду. Таких музеев, как Минусинский, вообще мало. А о том, что они полезны и крайне обходимы, надо ли говорить?» [2]
Следовало бы отметить, что для обоснования организации краеведческого музея в Сочи Россиев подходит довольно основательно, привлекая в качестве аргументации не только отечественный опыт создания «местных» музеев, но и апеллируя к мнению об уникальности Сочинского округа как западных, так и российских авторитетов, добросовестно ссылаясь на первоисточники.
«Подобно южной долине Енисея, когда к ней подошёл Мартьянов. Черноморская губерния представляет собой богатейшую сокровищницу, лишь не многим из нас ведомую. Всякий провинциальный музей есть более или менее фокус, сосредотачивающий по возможности всё данной местности… или должен быть таковым.
Создание Сочинского музея необходимо со многих точек зрения, – увлечённо пишет Россиев, – ибо он есть не только собиратель, но и охранитель и сберегатель исчезающих памятников старины, быта, природы – в её флоре, фауне и т. п.
Может быть, не одно из мест Черноморской губернии не привлекает к себе стольких людей, как именно Сочи. «Очень интересным» называет его видный английский писатель наших дней Stephen Craham в своей книге «A Vagabond in the Caucasus» (стр.305). Это «Канн Лазурного берега», говорит французский учёный Е.А. Мартель (E.A. Martel, «La Côte d'azur Russe: Riviera du Caucase», стр.4).
Побережье французских Канн для сравнения с Сочи (открытка из личной коллекции. – С.А.)
Почему Сочи очень интересно? Почему это русский Канн? (выделено Россиевым. – С.Д.). Ответы на эти вопросы мы находим у наших учёных. «Западное Закавказье отличается от всех других присредиземноморских стран удивительно роскошным развитием растительности» (Г.И. Танфильев, «Распределение растений», стр.401). Тут имеются в виду Сочи.
А у профессора А.Н. Красного читаем в статье «Отголоски тропиков на Черноморском побережье»: особенно привлекают к себе округа Сочинский и Туапсинский, так как климат здесь отличается особенной мягкостью, нет почти малярии и злостной кавказской лихорадки, лето не измучивает влажной тропической жарой, как в Батуми, и вместе с тем, зима тепле, чем на южном берегу Крыма» («Живописная Россия», 1901, №18).
Если к этому прибавить, что Сочи свободна от влияния страшного бора, что город занимает центральное положение на побережье и гораздо ближе, чем Новороссийск к много посещаемых Хосте, Адлеру, Красной Поляне, Гаграм и др., что он со своими окрестностями даёт иллюзию и Швейцарии, и Далмации, и даже (по своей растительности) Явы и Цейлона, – если всё это принять во внимание, то Сочи имеет право на музей, который необходим для лучшего, более глубокого и всестороннего познания Побережья, этой драгоценной жемчужины; необходим для развивающегося Побережья, вообще для самопознания нашего, необходим как культурный светоч» [3].
Далее скорбя по уходящему и, возможно, безвозвратно утрачиваемому культурно-историческому прошлому, Росииев, который всеми силами стремится сохранить это наследие, пишет: «Недостаточная охрана памятников природы влекла к уничтожению их, к их бесследному уничтожению. Кто укажет, куда девались и где стояли так называемые кунацкие (священные) деревья, под сенью которых происходили исторические советы горцев?»
При этом он не делает различия между памятниками предшествующей культуры местных, как тогда говорили «туземцев», и культурой, которая пришла ей на смену после заселения Кавказа Россией. Для Россиева прошлое самоценно как носитель опыта, уникальной информации о достижениях и ошибках предыдущих поколений, которую не только необходимо бережно сохранить, но и скрупулёзно изучать для использования в настоящем и будущем.
Вот, что он пишет по этому поводу: «Где те плиты с черкесскими и арабскими надписями, какие ещё недавно попадались на глаза при дорогах? Кто зарисовал и сохранил виды Сочинского укрепления? Кого интересует местный фольклор? К кому нести, куда нести ценный предмет, раритет и т. п., дабы они были сохранены навсегда в надёжном месте для потомков? Погибшего не вернуть, и можно составить только приблизительное понятие, например, самшитовых рощах по незначительным остаткам их.
Музей соединяет настоящее с прошедшим: их корни неотделимо слепливаются; от них поднимается древо жизни и ветками своими отодвигает завесу, за которой сохранилось прошлое, столь поучительное, вразумительное, богатое опытом.
Музей, появись он, показал бы весь путь, по которому шло всё Черноморское побережье Кавказа в целях своего культурного и экономического развития. Повторяем, он мог бы дать и показать то, чего не могут дать и показать университетские и институтские собрания по части ботаники, минералогии и орнитологии и т.д. Развиваясь в своей просветительной деятельности, он мог бы прилеплять к себе существующие специально-научные учреждения, объединять вокруг себя работников на ниве отечествоведенья [4] будит спящие силы. Мало ли какую пользу приносят местные музеи.
Эта польза усугубляется, если естественно- исторический музей имеет возможность знакомить местное население с усовершенствованиями в области техники и сельского хозяйства, устраивать выставки местных производств, а также лекции, курсы общеобразовательного характера, например, в связи с местными раскопками, археологическими нахождениями и т. п.» [5].
Статью Россиева «Музей необходим» можно рассматривать как манифест (призыв и необходимости создания) и инструкциях о сущности и задачах будущего краеведческого музея в городе Сочи. Эту статью я бы повесил в рамку на стену музея.
На страницах журнала «Известия Сочинского Свято-Николаевского Братства» Павел Амплиевич закономерно переходит от слов к делу и пишет: «Обращаемся к окружным священникам, сельским учительницам и учителям и ко всем, кто дорожит живой стариною, с просьбой прислать в Братство описание древних храмов, развалин, обычаев, обрядов, верований, легенды, предания, а также старинные предметы или хотя бы фотографии, или иные снимки с них. Эти предметы послужат для Братского музея, которому быть в Сочи».
Обратите внимание на прозорливую уверенность Россиева: музею в Сочи быть!
Затем он со знанием дела, как человек много повидавший музеев по всему свету, составляет, продуманный им с учётом местной специфики, перечень экспонатов: «Очень желательны: старинные иконы, медали и знаки времен покорения Кавказа, виды былых кавказских укреплений, портреты героев и деятелей Кавказа, записки старых переселенцев, гербарии, чучела зверей и птиц Черноморья, собрание местных рыб, гадов и насекомых (бабочек и т.п.). Словом, – всё что представляет естественно исторический интерес или должно быть сохранено для наших потомков…» [6]
Наконец местная печать откликается на его призывы. В разделе «Местная жизнь» опубликована короткая заметка: «Музей. Историк П.А. Россиев проживающий в Сочи послал на съезд деятелей Черноморского побережья докладную записку о необходимости создания в Сочи историко-географического музея» [7]
Худо-бедно, но дело пошло и уже в «Известиях Братства» перечисляются поступления для экспозиции музея: «Поступили для будущего Братского музея: Св. Евангелие (через священника Е. Е. Яблонского), медный крест (через А.Ф. Безуглого). От П.А. Россиева: портреты адмиралов: Артюкова (редкость), Корнилова, Нахимова и князя А. С. Меньшикова, генералов: А. П. Ермолова и барона Г. С. Розена, владетельного князя Абхазии М. Шервашидзе, а также покойных деятелей Черноморья А. В. Верещагина и Н. Н. Мамонтова. От Е.Н. Ликаонской ядро времен Кавказской войны» [8].
Далее коллекция будущего музея пополнилась, как пишет Костиников в статье «Россиев Павел Амплиевич»: «фотографиями Черноморского побережья – от Г. Д. Торопова, открытками с видами Туапсе, стрелами, иконами, книгами, «Печатным списком сочинений о Черноморском побережье» от автора В.Ю. Гросмана и пр.» [9].
Вид одной из экспозиций Сочинского краеведческого музея.
К сожалению, планы по созданию настоящего, полноценного краеведческого музея в Сочи при жизни Россиева не были реализованы, помешала «пламенная» революция и беспощадная гражданская война. И прошлое, на какое-то время было отправлено «на свалку истории», но нам ли уподобляться манкуртам?
